В больших городах оборудование велодорожек и увеличение числа велосипедистов — устойчивый тренд последних лет, но есть регионы, где прогулку на велосипеде временами можно приравнять к подвигу. Рассказываем, какие сложности у велосипедистов возникают на Северном Кавказе.
Ингушетия
В Ингушетии для взрослого мужчины кататься на велосипеде считается несолидным, рассказывает местный предприниматель Ахмед Бузуртанов. Сам он начал ездить на велосипеде по Назрани около 10 лет назад.
«Первые смельчаки у нас начали вылезать на ночные покатушки лет 15 назад. Но очень осторожно, чтобы их в лицо не узнали. Даже ночью — или кепки натягивали, или шарфом обматывались. При этом они делали вид, что у них спортивное катание», — говорит Бузуртанов. «Мне и самому очень хотелось кататься, но я для себя этого тоже не допускал», — признается он.
«Тогда редко можно было видеть, чтобы днем кто-то выехал. И то эти люди часто делали вид, что просто дурачатся. Хотя я понимал, что люди хотят кататься, иметь эту отдушину — или для хорошего настроения, или для здоровья, или просто исходя из понимания, что это нормальный транспорт, который позволяет решать какие-то вопросы. Но они не могли преодолеть психологический момент. Тогда я взял это на вооружение и начал ездить по Назрани», — рассказывает Бузуртанов. Для него это был своего рода социальный эксперимент, добавляет он.
Подобное отношение к велосипеду объясняется традициями, поясняет Ахмед: «В старые времена ингушский мужчина должен был быть всегда в „боевой готовности“, даже дома — кинжал с собой носить и так далее. Иметь что-то, что расслабляет или делает его уязвимым, тогда считалось для мужчины непростительным. Например, обязательно должна была быть лошадь, чтобы быстро прискакать-ускакать, а на осле тогда ездить было не принято. Отношение к великам оттуда откуда-то идет. Большинство традиций по инерции продолжаются, и получается так, что в люди уже не вкладывают в них никакого смысла, а просто их соблюдают».
В то же время, когда он сам начал ездить на велосипеде по Назрани, общество уже было готово к этому: «Было понимание, что это пережиток. Но на ситуацию в этом вопросе сильно влияли ревностные „хранители традиций“. Потому люди не могли расслабиться».
«Я ездил открыто — не в кепках, ничего такого — и люди начали спокойно это воспринимать. Могли оглянуться, посмотреть, но из любопытства, не осуждая. Да, это не было обыденностью, но я ездил по центральным улицам Назрани, и такого, чтобы весь трафик, допустим, на меня оглядывался, не было», — рассказывает предприниматель.
Но он считает, что ситуация была бы другой, случись она не в городе, а где-то на окраине.
Несколько лет Бузуртанов ездил практически один: «Мы, чтобы это популяризировать, всякие способы применяли: акции проводили, поездки туда-сюда. И теперь люди уже не оглядываются. И сами велосипедисты уже не оглядываются. Очень много появилось тех, кто утром катается. Раньше никто себе этого не позволял. Какой-то момент был уже преодолен. Мне кажется, года через три-четыре, как я стал кататься, ситуация начала меняться. И теперь у меня есть знакомый, который уже даже на работу начал ездить на велосипеде».
В то же время в Ингушетии женщина на велосипеде по-прежнему остается табу — последствия будут тяжелые. «Не избежать этих смешков, звуков ненужных. А такое однозначно будет. Пока, в ближайшие лет пять, я себе не представляю, чтобы кто-то из женщин попробовал кататься, как это делал я», — говорит собеседник.
Однако он ошибается — женщины на велосипеде в Ингушетии уже есть. И ездят они днем, рассказывает «Юг. МБХ медиа» жительница Магаса Милана Олигова.
«Я три года с ребенком стояла в очереди в садик. Два садика есть рядом с домом, но мне дали садик в 2,5 километрах. Меня это очень расстроило и оскорбило! В этих местах не ходит общественный транспорт, а каждый день брать такси было финансово тяжело. Машины у меня нет. Ну, раз государство со мной так, то… Предварительно спросив у отца — я тогда была в разводе — я начала ездить», — рассказывает Олигова.
Ездить приходилось «в полностью пацанской форме»: «Сережки снимала, никакой косметики. Темные штаны и туника до колена. Кепка, капюшон. Чтобы меня не узнавали», — делится Милана.
По ее словам, никаких выкриков не было. «Люди не знали, кто я. Я езжу как русская. Глазками не стреляла, я с серьезной рожей езжу — и никто ничего не говорит. На работе только мужчины: „Ты же девочка“. Мне повезло, что треть города — русские, и мне приходилось ездить как раз через их район», — добавляет женщина.
Она рассуждает, почему женщина на велосипеде — это плохо: «Во-первых, одежда — не мусульманской женщины. Но мы ездили отдыхать в Грузию, и там было очень много арабских женщин, из Турции, полностью покрытых, у них только глаза были видны, и они ездили на великах, в своих хиджабах. Я смотрела на них и думала: «Почему бы не переубедить здесь людей, что женщина может ездить на велосипеде?».
Сейчас ребенок Миланы уже подрос и учится в школе, рядом с домом, но она продолжает ездить на велосипеде — даже в соседний город, в Назрань, по вечерам к маме.
По ее словам, с отрицательной реакцией она не сталкивалась: «Один раз мужчина взрослый, на советской машине, сигнальнул мне — и палец вверх показал. Осуждение есть, и прежде всего от мужчин. Женщины говорили мне об этом только с завистью: „Вот бы мне так!“», — рассказывает Милана.
Она мечтает ездить на работу на велосипеде постоянно: «Как я хочу начать на работу ездить, в Назрань! Не могу пока себя заставить. Недавно в выходной я все же съездила! На работе был только один коллега. Он сказал: «С ума сошла?».
Отец женщины тоже страдал от стереотипов по поводу езды на велосипеде: «Мы долго жили среди русских, но жили и в Грозном. Потому ему как кавказскому мужчине было стыдно ездить на велосипеде. Тогда мы с ним выезжали поздно ночью, чтоб никто не видел — он сажал меня сзади на багажник и ехал».
Милана рассказала, что после того, как она начала возить ребенка в садик на велосипеде, еще двое мужчин стали делать то же. «Видимо, из-за меня они стали смелее. Я слышала, что в Назрани есть еще две девушки — они в хиджабах катаются по ночам», — добавила она.
Зора, еще одна жительница Ингушетии, рассказывает, что женщины, которые катаются на велосипеде, в республике есть. «Когда я работала в Назрани, моя коллега по вечерам выезжала кататься, но она говорила, что чувствует себя не очень комфортно. Потому что ясно, что это вызывает осуждение», — рассказывает она.
«Все это меняется, но медленно. Для большой группы населения это абсолютно неприемлемо. Мол, из дома, в котором есть мужчина, женщина на велосипеде никогда не выедет. Осуждают у нас, в основном, молчаливо — нет такого, чтоб кто-то наезжал. Хотя коллега говорила, что могут молодые на машине могут попытаться привлечь внимание, начать улюлюкать», — отмечает женщина.
Сама Зора, когда жила в Ингушетии, хотела кататься, но отказывала себе в этом: «Я просто не готова была к этому негативу и лишнему вниманию. Не было сил воевать за это. Знаю, что в моей семье не все бы отнеслись к этому спокойно», — пояснила она.
Единого ответа на вопрос, что не так женщиной на велосипеде, нет, у всех своя версия. «Это слишком сексуализировано — женщина едет — привлекает к себе внимание. Для кого-то причина вообще не принципиальна, он просто никогда этого не видел и поэтому считает это неправильным», — рассуждает Зора.
«Я не могу сказать, что очень страдала из-за велика дома. Но тут (в Москве) я постоянно катаюсь — и мне приятно, что я могу», — говорит она.
Чечня
В Чечне у мужчин с велосипедом проблем нет, чего не сказать о женщинах.
«Я люблю велосипед, он стоит у меня во дворе, и я люблю прокатиться вечерком. Как выеду — замечаю, что и молодежь, и люди зрелого возраста катаются очень активно. В Чечне любят велосипед», — говорит житель Грозного, предприниматель Сайдбек Чумаков.
Если кто-то реагирует на велосипед как на что-то несолидное, недостойное мужчины, то это потому что «у него личность еще не сформировалась», считает он. «Я, имея дорогой автомобиль, люблю покататься на велосипеде. И знаю, что мои знакомые поддерживают меня. Я выставляю в соцсетях статус, что выехал покататься, и, бывает, люди подключаются — группой выезжаем. Но даже когда езжу один, встречаю много знакомых, коллег, одноклассников, которые так же катаются на велосипедах. Все они люди состоявшиеся. Хороший велосипед может стоить до 300 тысяч рублей — это больше, чем недорогая машина», — говорит Чумаков.
В последнее время популярность велосипеда в Чечне растет."У нас президент республики не раз сам участвовал в марафонах, приуроченных к каким-то событиям, ездил на велосипеде. И, получается, молодые берут с него пример. Это пример доброго здравия. Еще я видел, что он делал закупки велосипедов и раздавал детям. Это, конечно, усилило интерес", — говорит Сайдбек.
В Грозном можно увидеть и женщину на велосипеде, но это будут туристки. «Местных девушек на велосипедах я не видел. У нас по менталитету неприемлемо, чтобы девушка была в штанах. А в женском платье кататься на велосипеде не совсем удобно», — отмечает Чумаков.
Жительница Грозного Амина подтверждает это:
«Запрет на велосипеды исходит из нашего образа жизни, менталитета. Мы, женщины, понимаем, что для нас сесть на велик и кататься — неприемлемо. Я придерживаюсь ислама, и для меня это очень важно».
«В исламе есть один хадис. Наш Пророк сказал, что проклял женщин, которые пытаются быть похожими на мужчин, и мужчин, которые стараются быть похожими на женщин. Потому я не стану уподобляться мужчинам и надевать обтягивающие штаны, садиться на велик и кататься. Верхом наши мамы и бабушки не ездили тоже. Это всегда было и оставалось за мужчинами. Я не считаю, что это нарушение прав женщин», — заявляет она.
Еще одна жительница Грозного — Седа. На вопрос, есть ли у нее знакомые девушки, которые хотели бы кататься на велосипеде, сразу отвечает: «Да все хотели бы. Часто с подругами это обсуждали, и не помню такой, которая говорила бы, что не хотела».
«Почему? По тем же причинам, что и все люди. Это весело, это спорт, а для многих — и удобный транспорт. Самое странное то, что никакого запрета на велосипеды нет. Никто не говорит: „Девочкам нельзя кататься на велосипедах“. Но если одна из них станет в центре города разъезжать на велосипеде, то все будут на нее коситься. Родные скажут, что это некрасиво. Почему некрасиво — я не знаю», — говорит Седа.
По ее словам, запрет на велосипеды не связан с исламом: «Это чисто национальный стереотип. Тут много есть вещей, которые приписывают исламу, хотя к нему они не имеют отношения».
Дагестан
Еще одна республика Северного Кавказа, где сильны традиции и ислам, это Дагестан, но там ситуация совсем другая. Житель Махачкалы Расул Кадиев ездит на велосипеде с 2008 года, и, по его словам, никаких проблем у него никогда не было.
«Я ездил из-за своей комплекции — чтобы больше двигаться. Кроме того, у меня прав нет, и я попробовал велосипед. У нас город небольшой, мне по работе удобно было ездить на велосипеде», — рассказывает он.
Несмотря на то, что и раньше проблем не было, в последние два года ситуация улучшилась. «Люди стали вести более здоровый образ жизни. А сейчас, в эпоху коронавируса, вообще бум начался. Сотрудники МВД останавливали все машины, но не трогали велосипедистов, на велосипеде выходит удобнее передвигаться», — объясняет Кадиев.
Журналистка Инна Хатукаева катается на велосипеде около полугода. «Именно с негативом каким-то я не сталкивалась. Потому что у нас в Дагестане к спорту в принципе отношение хорошее», — говорит она.
Правда, признает, что к женщинам на велике и здесь пока не очень привыкли: «Если я еду, на меня очень много взглядов, могут что-то вслед сказать, остановить, начать что-то про велосипед спрашивать. Но именно негатива и комментариев в духе, что это не женское дело, я в свой адрес не слышала».
Исключение: Северная Осетия
В Северной Осетии велосипед — привычное дело, рассказывает журналист Заур Фарниев. «На моей памяти никаких проблем с велосипедами у нас не было. Даже больше скажу: мой дед до последнего ездил на велосипеде, уже будучи в весьма преклонном возрасте. В этом вообще нет проблемы. Даже разговоров таких нет — девушки, парни, люди любого возраста спокойно ездят», — говорит он.
Источник: https://mbk-news.appspot.com/
